Лайонесс: Сад Сулдрун - Страница 80

Женщины вплели в волосы листья тополя и надели на талию пояс с двадцатью четырьмя ягодами рябины. Каждый раз, когда женщина соединялась с мужчиной, он отрывал одну из ее ягод; та из женщин, которая первой избавлялась от всех своих ягод, объявлялась воплощением богини любви, Соб. Мне сказали, что по меньшей мере шесть мужчин собираются тронуть меня, хотя я еще не полностью женщина. В ту же ночь я сбежала из лагеря и спряталась в лесу.

Еще дюжину раз я пугалась до смерти и сбегала, но, в конце концов, одна ведьма поймала меня, сунула под шляпу и продала Арбогасту. Остальное ты знаешь.

Какое-то время оба сидели молча и глядели на огонь.

— Хотел бы я путешествовать с тобой и защищать тебя, — наконец сказал Друн, — но на мне висят семь лет несчастья, которые я бы не хотел разделить с тобой.

Глинет положила голову на плечо Друна.

— Я бы с радостью рискнула.

Они еще долго разговаривали этой ночью, пока от огня не остались только угли. Внутри и снаружи все было спокойно, и только сверху иногда слышался легкий стук; Глинет сказала, что по крыше бегают призраки мертвых детей.

Утром дети позавтракали и взломали сокровищницу Арбогаста, в которой нашли шкатулки с драгоценностями, пять корзин, полных золотых крон, набор серебряных чаш, на которых были искусно изображены события мифических времен, и дюжины других ценностей.

Какое-то время дети резвились и проказничали, играя с сокровищами и представляя себя владельцами больших имений, и даже бледная Флоренс чуть-чуть поиграла с ними.

К полудню сокровища разделили поровну между всеми, за исключением Нерульфа, которому не разрешали ничего.

Поужинав луком, заготовленным впрок гусем, белым хлебом с маслом и пудингом с винным соусом, дети собрались вокруг огня, хрустя орехами и попивая наливку. Восемь мальчиков: Даффин, Поуд, Фульп, Аврил, Хлоуд, Лоссами, Друн и мрачный чертенок Нерульф, и шесть девочек: Гретина, Зоэль, Бертруда, Фаренс, Виделин и Глинет. Самыми младшими были Аврил и Зоэль, самыми старшими, не считая Нерульфа, Лоссами и Фаренс.

Несколько часов они обсуждали свое положение и лучшую дорогу через лес Тантреваллес в цивилизованную местность.

Поуд и Хлоуд лучше всего знали местность.

Они заявили, что надо идти на север по дороге, мощеной кирпичом; тогда они выйдут к реке, которая рано или поздно впадет в Мюрмейл. А если идти вдоль Мюрмейл, то можно попасть на равнины Даута, или, если повезет, купить лодку или построить плот.

— На самом деле с нашими деньгами мы можем легко добыть лодку и доплыть до башен Гехадиона или, если захотим, добраться до Авалона, — сказал Поуд.

Наконец, за час до полуночи, все уснули; все, за исключением Нерульфа, который еще долго сидел у камина, мрачно глядя на тлеющие угольки.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ГОТОВЯСЬ К ПУТЕШЕСТВИЮ, дети перетащили тележку огра к главной двери дворца, смазали оси жиром и загрузили ее сокровищами. Поперек оглоблей привязали шесты, так что девять из них могли тянуть, а остальные толкать сзади. Только Нерульф не мог помогать, но никто и не надеялся на него, не говоря уже о том, что на тележке его вещей не было. Дети попрощались с замком Арбогаста и пошли по вымощенной коричневым кирпичом дороге.

День выдался свежий, ветер пригнал сотни облаков из Атлантики и собрал их вместе высоко над лесом. Дети энергично тянули и толкали тележку по дороге, в то время как Нерульф изо всех сил бежал за ними в туче пыли. В полдень отряд остановился, пообедал хлебом и коричневым пивом, и пошел дальше, на север и восток.

Ближе к вечеру дорога привела их на заросшую травой поляну, на которой росло полдюжины скрюченных яблонь. Сбоку стояло маленькое разрушенное аббатство, построенное пламенными христианскими миссионерами первой волны. Несмотря на провалившуюся крышу, знание предлагало хоть какое-то подобие крова. Дети развели огонь и приготовили ужин из сморщенных яблок, хлеба, сыра и салата, запив его водой из ближайшего ручья. Потом все улеглись на траве, чтобы отдохнуть после дневной работы. Они были счастливы и уверенны в себе; похоже счастье повернулось к ним лицом.

Ночь прошла без происшествий. Утром группа уже приготовилась идти дальше, когда Нерульф, склонив голову и прижав руки к груди, подошел к Друну.

— Сэр Друн, дайте мне сказать, что я заслужил наказание, которое вы наложили на меня. Я никогда не осознавал свою заносчивость, пока меня не заставили поступать так. Но сейчас вы открыли мне глаза. Я считаю, что выучил урок и больше не буду делать такие ошибки; сейчас я новый человек, честный и порядочный. Поэтому, прошу вас, верните мне мой нормальный облик, чтобы я мог толкать повозку. Я не хочу сокровищ — я не заслужил их — но я хочу помочь остальным. Конечно вы можете отказать мне; я все пойму и не буду питать к вам плохих чувств: в конце концов вина полностью лежит на мне. И я очень устал: весь день я бежал со всех ног за повозкой, весь в пыли, спотыкаясь о булыжники и боясь упасть в лужу. Что вы скажете мне, сэр Друн?

Друн безучастно выслушал его.

— Погоди, пока мы не доберемся до людей; там я верну тебе твой рост.

— Ах, сэр Друн, вы не доверяете мне! — крикнул Нерульф. — Тогда давайте расстанемся здесь и сейчас, потому что еще один такой день я не переживу. Идите по дороги до великого Мурлейла и по его берегам к башням Гехадиона. Удачи вам всем! Я последую за вами, но в своем темпе.

Нерульф вытер глаза грязным суставом пальца.

— Быть может однажды вы в красивой одежде будете гулять по карнавалу и заметите карлика, бьющего в барабан или корчащего смешные рожи; пожалуйста, бросьте бедняге пенни, ведь это может быть ваш старый товарищ Нерульф — если, конечно, я переживу встречи с чудовищами Тантреваллеса.