Лайонесс: Сад Сулдрун - Страница 123

123

— Добрый сэр Друн, — вежливо сказал Трониус, — тебя ослепили дриады. Это ужасное несчастье, роковая случайность, но оно вызвано не мордетом; это не наших рук дело. Это работа дриады Феодосии, и мы не можем уничтожить ее.

— Тогда почему бы не заключить сделку с дриадой Феодосией и не предложить ей милость фейри в обмен на уничтожение ее магии? — спросил Шимрод.

— О, мы схватили Феодосию и еще одну дриаду, Лаурис, когда они спали; мы использовали их во время представления, и получили много удовольствия. От ярости они сошли с ума и убежали в Аркадию, куда мы не можем попасть ни в коем случае; кроме того она потеряла всю свою магическую силу.

— Значит глаза Друна прокляты навсегда?

— Знание фейри не может ответить на этот вопрос, — сказал король Родион. — Это за пределами наших возможностей.

— Тогда вы должны даровать ему что-нибудь другое.

— Я не хочу ничего, — каменным голосом сказал Друн. — Они могут мне дать только то, что взяли.

Шимрод повернулся к Глинет.

— Ты держишь шляпу и можешь попросить для себя какую-нибудь милость.

— Что? — воскликнул король Родион. — Да это откровенное вымогательство! Разве я не вызвал сюда короля Тробиуса и не развеял мордет?

— Вы исправили зло, которое сами и создали. Это не милость, а справедливость; а где вознаграждение за его страдания?

— Он ничего не хочет, и мы никогда не даем того, что человек не хотел.

— Глинет держит шляпу; вы должны удовлетворить ее желание.

Все повернулись к Глинет и Шимрод спросил:

— Что бы ты хотела больше всего?

— Я бы хотела вечно путешествовать в этом фургоне с вами и Друном.

— Помни, что все в мире изменяется, и мы не всегда будет путешествовать в фургоне, — сказал Шимрод.

— Тогда я бы хотела вечно быть с тобой и Друном.

— Это будущее, — сказал Родион. — Оно лежит за пределами наших возможностей, если ты не хочешь, чтобы я убил вас всех троих и похоронил вместе под фургоном.

Глинет покачала головой.

— Но вы можете помочь мне. Мои котята часто не слушаются меня и не выполняют мои приказы. Если бы я могла разговаривать с ними, они бы не могли сделать вид, что не понимают меня. И я бы хотела говорить с лошадьми, птицами и всеми живыми существами: даже с деревьями, цветами и насекомыми.

— Деревья и цветы не говорят и не слушают, — проворчал король Родион. — Они только вздыхают друг по другу. А если ты услышишь разговоры насекомых, то так испугаешься, что тебя будут мучить ночные кошмары.

— Но с птицами и животными я могу говорить?

— Возьми медный амулет из моей шляпы, повесь его на шею и твое желание исполнится. Но не ожидай от них глубоких мыслей; обычно птицы и животные тупы, как пробки.

— Смизер и Смирриш достаточно умны, — сказала Глинет. — Скорее всего я буду наслаждаться нашими разговорами.

— Очень хорошо, — сказал дородный король Родион. — Он взял шляпу из разжавшихся пальцев Глинет и, подозрительно взглянув на Шимрода, нахлобучил ее на голову. — Игра закончена. Смертные опять перехитрили меня, хотя, на этот раз, мне было почти приятно. Тробиус, ты можешь вернуться в Трипси, а я отправлюсь в Темный Фавн.

Король Тробиус поднял руку.

— Последнее. Возможно я все-таки компенсирую мордет. Друн, слушай меня. Много месяцев назад в холм Трипси пришел юный рыцарь и потребовал рассказать все, что мы знаем о его сыне, Друне. Мы обменялись подарками: он дал мне камень цвета «смадр », а я ему Безошибочный , который всегда указывает на тебя. Он еще не нашел тебя? Тогда ему помешали или даже убили, потому что он был настроен очень решительно.

— Как его звали? — хрипло спросил Друн.

— Сэр Аилл, принц из Тройсине. Я ухожу. — Его тело расплылось, потом исчезло. Но они еще услышали слова, донесшие как будто издалека. — Я ушел.

Король Родион какое-то время стоял на своих веретенообразных ногах, потом пошел вдоль передка фургона.

— И еще одно маленькое замечание, для Глинет. Амулет — моя печать. С ним на шее тебе нечего бояться халфлингов: фейри, черти, тролли или двойные троли не посмеют тебя тронуть. Но остерегайся призраков и лошадеголовых, серых и белых огров, и тех, кто живет под трясиной.

И король Родион обошел передок фургона. Все трое бросились за ним, но он уже исчез.

Глинет подошла, к корзине с котятами, которую она бросила на переднем сидении фургона, и обнаружила, что Смирриш уже сдвинул крышку и почти вырвался на свободу.

— Смирриш, это настоящая злая выходка; ты знаешь, что должен сидеть в корзине, — крикнула Глинет.

— Там жарко и душно, — ответил Смиррш. — Я предпочитаю свежий воздух и собирался исследовать крышу фургона.

— Очень хорошо, но сейчас ты должен танцевать и развлекать народ, который с восхищением смотрит на тебя.

— Если они так восхищаются мной, пусть танцуют сами. Снизер полностью согласен со мной в этом отношении. Мы танцуем только для того, чтобы порадовать тебя.

— Очень благоразумно, ведь я кормлю вас молоком и рыбой. Неприветливые котята будут сидеть на хлебе и воде.

Снизер, слушавший из корзины, мгновенно ответил:

— Не бойся! Мы будем танцевать, если должны, хотя, хоть убей, я не понимаю, почему. Мне нет дела до тех, кто останавливается и смотрит.

Солнце умерло на кушетке из душных облаков; по вечернему небу заскользили тучи и темнота быстро накрыла Лонг-Даннс. Дюжины маленьких костров замигали, раздуваемые холодным сырым ветром, и разносчики, торговцы и хозяева балаганов съежились вокруг них, с подозрением поглядывая на мрачное небо; они готовили ужин, полные страха перед дождем, который промочит их и товары.

123