Лайонесс: Сад Сулдрун - Страница 11

К оглавлению

— Не могу сказать.

— Как далеко ты ездил?

— О, не очень далеко. Я учился в университета Авалона и еще в Метеглине. Как-то раз был в Аквитании.

— А какое самое далекое место в мире?

— Хмм, трудно сказать. Китай? По ту сторону Африки?

— Это не может быть подходящим ответом!

— Неужели? Тогда, пожалуйста, просвети меня.

— Самого далекого места в мире вообще нет; обязательно есть что-нибудь более далекое.

— Да, возможно. Дай мне заострить твое перо. Вот так. А теперь вернемся к Б и В...

Придя в библиотеку в то дождливое утро, Сулдрун нашла мастера Джеймеса уже готовым, рядом с ним лежала дюжина наточенных перьев.

— Сегодня, — сказал мастер Джеймес, — ты напишешь свое полное имя таким изысканным почерком, который заставит меня закричать от удивления.

— Я сделаю все, что могу, — пообещала Сулдрун. — Замечательные перья.

— Действительно великолепные.

— И белое оперенье.

— Мне кажется, что ты права.

— А чернила черные. Я думаю, что к черным чернилам лучше подошло бы черное оперенье.

— Не думаю, что это имеет какое-нибудь значение.

— Я могла бы попробовать написать белыми чернилами.

— У меня нет белых чернил и черного пергамента. Итак—

— Мастер Джеймес, этим утром я не увидела за окном цветов. Куда они подевались? И что они такое?

Мастер Джеймес мигнул и склонил голову на плечо.

— Цвета? Они существуют. Мы все видим в цвете.

— Но они приходят и уходят. Что они такое?

— Ну, откровенно говоря, я не знаю. Ты очень умна, если задаешь такие вопросы. Красные вещи — красные, зеленые вещи — зеленые, и, кажется, так и должно быть.

Сулдрун улыбнулась и тряхнула головой.

— Иногда, мастер Джеймес, мне кажется, что я знаю столько же, сколько и ты.

— Не упрекай меня. Видишь эти книги? Платон, Цнессус, Рохан и Геродот — я прочитал их все и узнал только то, как много я не знаю.

— А маги? Они что-нибудь знают?

Мастер Джеймес опять сгорбился на стуле, все его надежды на формальную холодную атмосферу опять не сбылись. Какое-то время он глядел в окно библиотеки, потом сказал:

— Когда я еще жил в Хрдеке — я был чуть старше, чем мальчишка, — то подружился с одним магом. — Взглянув на Сулдрун, он увидел, что ему удалось завладеть ее вниманием. — Его звали Шимрод. Как-то раз я пришел в его дом, Трильда, и забыл о времени. Пришла ночь, а я был далеко от дома. Шимрод поймал мышь и превратил ее в прекрасную лошадь. «Скачи домой, — сказал он мне, — но не спешивайся и не касайся земли ногой, пока не окажешься в Хрдеке. Как только ты коснешься земли, лошадь опять станет мышью».

Так и произошло. Я скакал с шиком, на зависть всем, кто видел меня, и спешился только за конюшней. Так что никто и не узнал, что я ехал на мыши.

— Ой! Мы зря тратим время. — Он выпрямился на стуле. — Возьми перо, обмакни в чернила и напиши мне красивое Р, такое, которое ты бы хотела иметь в своем имени.

— Но ты не ответил на мой вопрос!

— «Знают ли маги что-нибудь?» Нет, они ничего не знают. А теперь буквы, твердой рукой.

— Мастер Джеймес, я уже устала писать. Лучше научи меня магии.

— Ха-ха-ха! Если бы я умел колдовать, стал бы я тут надрываться за два флорина в неделю? Нет, моя принцесса, я бы сделал кое-что другое, намного лучшее. Я бы взял двух мышей, превратил их в пару великолепных коней, сам стал бы красивым юным принцем, почти твоего возраста, и мы бы поскакали по горам и равнинам, в прекрасный замок в облаках, где ели бы землянику со сливками, слушали арфы и колокольчики фейри. Увы, я не знаю магии. Я никудышный мастер Джеймес, а ты прекрасная шаловливая Сулдрун, которая не хочет, чтобы я научил ее писать.

— Нет, — внезапно сказала Сулдрун, очень решительно. — Я научусь читать и писать, и ты знаешь, почему? Потому что тогда я смогу научиться магии и тебе будет надо только поймать мышь.

Мастер Джеймес негромко и странно рассмеялся. Протянувшись через стол, он взял обе руки девочки.

— Сулдрун, ты уже волшебница.

Какое-то время они оба улыбались; потом, внезапно смутившись, Сулдрун склонилась над работой.

Дожди продолжались. Мастер Джеймес, вышедший наружу в холод и слякоть, заболел горячкой и не мог ее учить. Никто не позаботился сообщить ей об этом. Сулдрун пришла в библиотеку и обнаружила, что там никого нет. Какое-то время она тренировалась в письме, а затем стала перелистывать переплетенную в кожу книгу, привезенную из Нортумбрии; книга была иллюстрирована изысканными изображениями святых в ландшафтах, нарисованных яркими красками.

Наконец Сулдрун отложила книгу в сторону и вышла из библиотеки.

Стояла середина утра, слуги работали в Длинной галерее. Служанки полировали плитки пола воском и овчиной; лакей, стоя на десятифутовых ходулях, наполнял канделябры маслом из водяных лилий. Снаружи, приглушенный стенами дворца, послышался рев горнов, объявлявший о прибытии кого-то важного. Сулдрун взглянула в галерею и увидела, как гости вошли в зал приемов: трое вельмож, громко топавших и стряхивавших дождь с одежды. Лакеи поторопились освободить их от плащей, шлемов и мечей. Сбоку донесся звучный голос герольда.

— Три благородных мужа из королевства Даут! Их имена: Ленард, герцог Мешский! Миллифлор, герцог Кадва и Джоссельма! Импал, маркиз Кельтской Марки!

Вперед выступил король Касмир.

— Господа, я рад приветствовать вас в Хайдионе!

Трое аристократов встали правым коленом на пол и приложили руки к груди, опустив голову и согнув плечи. Это указывало на визит скорее официальный, чем церемониальный.