Лайонесс: Сад Сулдрун - Страница 3

Золтра еще больше увеличил старую крепость, добавив Великий зал и Восточную башню. Однако он умер, не дождавшись окончания работы, продолжившейся во время царствования Палэмона I, Эдвариса I и Палэмона II.

Во время короля Касмира Хайдион обладал пятью большими башнями: Восточной, Королевской, Высокой (также известной как Орлиная), Башней Палэмона и Западной. Он имел и пять больших залов: Великий, Зал чести, Старый, Банкетный (или Клод ан Дах-Нэйр) и Малую трапезную. Из всех них выделялся Великий зал, громоздкая величественность которого, казалось, превосходила человеческие возможности. Его масса, пропорции и размеры, а также игра света и теней, изменявшаяся с утра до вечера, в зависимости от света движущихся факелов, невольно внушали почтение любому. Входы в зал были почти за пределами человеческого разума; во всяком случае больше никому не удалось создать нечто подобное. Дверь открывалась на узкую площадку, из которой шесть широких ступенек спускались в сам зал; ступеньки обрамляли колонны, настолько массивные, что их не могли охватить двое взрослых мужчин. Вдоль одной из стен бежал ряд высоких окон, толстое стекло которых, полиловевшее от времени, пропускало в зал бледный полусвет. По ночам факелы в железных скобах отбрасывали скорее черные тени, чем свет. Двенадцать мавританских ковров смягчали жесткость каменного пола.

Пара железных дверей открывалась в Зал чести, размером и пропорциями напоминавший неф огромного собора. Тяжелый ярко-красный ковер бежал по его центру от входа до королевского трона.

Вдоль стен стояли пятьдесят четыре стула, над каждым из которых висела эмблема благородного рода. Во время торжественных церемоний на этих стульях сидели вельможи Лайонесса, каждый под гербом своих предков. До того, как Олам III перенес Эвандик и Каирбра ан Медхан в Авалон, они тоже находились здесь. Стол, на котором благороднейшие из благородных могли найти свои имена, стоял в самой середине зала.

Зал чести был построен королем Карлом, последним из Менетевенской династии. Хловод Красный, первый из Тирхенианской, распространил Хайдион на восток, к стене Золтры. Он замостил Уркиал, старый плац Золтры, и на его конце построил массивный Пейнхадор с лечебницей, казармами и тюрьмой. Он перестал использовать подземную темницу под старым арсеналом; ее древние камеры, пыточные, тиски, колеса, дыбы, прессы, колья и изгибающие устройства ржавели и разрушались во влажном воздухе.

Сменявшие друг друга короли увеличивали залы Хайдиона, добавляли новые проходы, галереи, башни и башенки, как если бы каждый из них, размышляя о смертности, хотел сделать себя частью вечного Хайдиона.

Для тех, кто жил здесь, Хайдион всегда оставался маленькой вселенной, безразличной к событиям, происходившим в любом другом месте, хотя мембрана, отделявшая его от внешнего мира, не была непроницаемой. Снаружи приходили слухи, менялись времена года, люди приезжали и уезжали, они привозили с собой новости или тревогу; но все это было приглушенным шорохом, смутными образами, едва задевавшими органы дворца. На небе сверкает комета? Удивительно! Но о ней мгновенно забывали, когда поваренок Шилк пинал ногой кота подмастерья повара. Ска вторглись в Северный Уфланд? Эти ска — они как дикие звери. Но в то утро герцогиня Скрой, доев овсянку со сливками, обнаружила на дне кувшина со сливками мертвую мышь. Что тут началось, какие яростные крики, сколько туфель полетело в служанок!

Этой маленькой вселенной правили ясные законы. Статус определял место на длинной лестнице, от самых высших до самых низших. Каждый знал в точности свое положение и понимал разницу между собой и тем, кто был чуть выше (старался уменьшить) и чуть ниже (старался увеличить и подчеркнуть). Некоторые, недовольные своим положением, покушались на чужие права. Возникало напряжение, в воздухе повисал острый запах вражды. Все тщательно изучали поведение вышестоящих, скрывая свои дела от нижестоящих. Особенно внимательно глядели на людей с королевской кровью: их привычки и поступки обсуждались и анализировались дюжину раз за день. Королева Соллас очень сердечно говорит с религиозными фанатиками и священниками, она интересуется их убеждениями. Считают, что она сексуально холодна и у ней никогда не было любовников. Король Касмир регулярно навещает ее в кровати, раз в месяц, и они, как слоны, спариваются с величавой тяжеловесностью.

Однако принцесса Сулдрун занимала в социальной структуре дворца особое место. Все видели, что король и королева не интересуются ей, и можно было чуть-чуть поиздеваться над ней, совершенно безнаказанно.

Прошли годы, и, никем не замечаемая, Сулдрун выросла в молчаливую девочку с длинными белыми волосами, а Эхирма из кормилицы превратилась в служанку принцессы, огромное изменение в статусе.

Эхирма, не знавшая этикета, да и в других отношениях не слишком одаренная, тем не менее впитала в себя знания своего дедушки-кельта, которые за эти годы передала Сулдрун: рассказы и сказки, опасности, ждущие в далеких местах, заговоры, отвращающие шалости фейри, язык цветов, предосторожности, которые помогают ходить по ночам и избегать призраков, и как отличать хорошие деревья от плохих.

Сулдрун узнала и о странах, лежащих за пределами замка. — Из города Лайонесс ведут две дороги, — рассказала Эхирма. — Ты можешь пойти на север к горам по Сфер-Аркт, или на восток, через Ворота Золтры и Уркиал. Вскоре ты придешь к нашему маленькому дому и трем полям, на которых мы выращиваем капусту и турнепс и заготавливаем сено для коров; потом дорога разветвляется. Если ты пойдешь направо, то по берегу Лира придешь в Слут-Скем. Левая дорога ведет на север, и сливается со Старой улицей, идущей вдоль леса Тантреваллес, в котором живут фейри. Через лес тоже идут две дороги, одна с севера на юг, вторая с востока на запад.